Нынешний Минский Губернский острог построен в 1825г. по предположению на 246 человек; до 1825г. находился не на том месте, где стоит в настоящее время; он помещался на нынешней Губернаторской улице, (б.Францишканской) где теперь Еврейская больница, был деревянный с флигелем, окруженный частоколом.
По ветхости его и значительному на него ремонту в 1821г. бывший Минский Губернатор Гецевич вошел с представлением к министру Внутренних дел о постройке каменного острога в г.Минске.
Строительный Комитет исчислил посторойку его, по планам высочайше утвержденным для Харьковского тюремного замка в 239,283 руб. 20 коп. ассигн., на каковую сумму и объявлены были в Губернском Правлении торг, состоявшиеся в декабре месяце того же года. На этих торгах постройка осталась за помещиком Рудольфом Пищаллою, бывшим потом Председателем Палаты и Членом, а за тем Директором Тюремного Комитета, взявшимся построить каменный замок с таковою же оградою и железною крышею за 226 850 руб. 50 коп. ассигн., что составит на серебро 64,814 р. серебром. По контракту он обязался приступить к постройке с 15 мая 1822 года, а кончить никак не позже 15 мая 1825 года.
В декабре 1824 года Пищалло донес, что постройка уже кончена и потому просит выдать ему остальные деньги (3/4 суммы он получил разновременно до окончания острога) и принять острог в казенное ведение; по подробном освидетельствовании Коммисиею состоявшей, по назначению Губернского Правления, Губернского Архитектора и Полициймейстера, 30 января 1825 года замок принят в казенное ведение под надзор Минского Полициймейстера. Вскоре после того решено было перевести в новый замок арестантов и для этого просить Высокопреосвященного Анатолия предварительно освятить замок с устроенною в нем церковью. Архиепископ Анатолий 27 мая 1825 года предписал исполнить это Члену Консистории священнику собора ключарю Шимановскому, но как церковь оказалась построенною алтарем на запад, то священник Шимановский отказался освятить ее и острог. Между тем, ветхость старого острога настоятельно требовала немедленного перевода арестантов в новый, и потому, по настоянию Губернского Правления, освящен был, впредь до переделки церкви, один только острог Протоиереем Боричевским в Июне 1825г. Не смотря на принятие острога в казенное ведение и перевод в него арестантов, здание выстроено было не совсем хорошо и прочно, так что в 1826г. губернский Архитектор Хрщонович требовал уже ассигновки денег на починку потолков и железной крыши в количестве 1246 руб. ассигнац., каковая сумма и была ему отпущена. С тех пор производился и производятся ежегодные ремонты и сумма этих ежегодных ремонтов в продолжении 40 лет т.е. с 1828 по 1868 год составляла 32,261 р. сер. и в некоторые годы была весьма значительна, на пример 1859г. на 3,724 руб., сер., а в 1860г. на 4073 руб., но не смотря на это ныне тюремный замок требует капитального ремонта, на каковой ремонт вычислено около 10 т. руб. сер. И в 1865г. эта сумма была разрешена Министерством Путей Сообщения, но самый ремонт до селе не мог быть произведен за недобором суммы, на этот предмет ассигнованной. Церковь, требовавшая переделки алтаря с запада на восток, исправлена была только в 1829г., на каковой счет отпущено было 6,637 руб. ассигн. И освящена была Высокопреосвященнейшим Анатолием 6 апреля 1829г. (это по донесению Консистории, а по предложению Губернатора, Губернскому Правлению освящение было совершено 29 марта во имя Божией Матери всех скорбящих).
Выстроенный в 1825 году и ныне существующий замок красивое здание за городом в конце широкой ведущей к нему улицы, называющеюся теперь Тюремною (б. Соборная); он трех-этажный с 4 по краям башнями, занятыми лестницами, ныне остающимися без употребления; стоит по среди чистаго двора, где прогуливаются арестанты, окруженнаго каменною стеною, оканчивающеюся к стороне Тюремной улицы железными воротами, над которыми устроен каменный двухэтажный смотрительский дом; вверху коего помещается смотритель; внизу разделенные проходом в замок два отделения; в левом контора замка и отдельная комната с двойною решеткою для свидания посторонних лиц с арестантами, а с правой стороны отделение для военнаго караула с комнатою для дежурнаго офицера. Пред замком с левой стороны был колодезь в 14 саж. Глубиною, а ныне по обеим сторонам посажены деревья в виде сквера.
До учреждения комитета тюремный замок и содержащиеся в нем (колодники) находились на общем положении в ведении Губернского Правления и Полиции. Понятно, что при таком устройстве не могло быть надлежащего надзора; чины Губернского Правления и Полиции при многосложности своих занятий, не могли как следует заниматься делами и тюремно замка, а без непрерывнаго и строгаго надзора положение арестантов было незавидно, доказательством чему служит предложение графа Строганова приказу общественного призрения, от 29 марта 1832г. (отысканое мною в архиве Приказа), в котором он изъясняет, что при посещении тюремнаго замка он заметил многих арестантов носящих только рубище, едва прикрывающее наготу, во все время содержания находятся в одной рубашке, не имея другой для перемены, так что от нечистоты и неопрятности покрываются коростами. Поэтому предлагает приказу заготовить на первый раз белье для 200 человек мужчин, на каждаго по одной рубахе и на 50 женщин, на каждую тоже по одной рубахе, юбке и косынке на счет суммы, собранной в пользу тюремнаго комитета, которая должна быть доставлена губернским предводителем дворянства. Заботливость его простиралась и на больных арестантов и на сохранение здоровья их. Так заметив, что устроенные внутри замка каменные ретирады распространяют зловоние, он предложил устранить это неудобство; вследствие чего в 1834 году устроены вместо каменных внутренних деревянные ретирады снаружи, в каком виде они существуют и по ныне. Неудовлетворительное положение арестантов быстро улучшилось с учреждением Комитета; выше уже замечено, что члены комитета, разделившись на отделения, усердно принялись за приведение в известность всего касающегося Тюремного замка и, за устранением неудобств и недостатков в помещении, одежде, обуви, обратив также тщательное внимание на религиозные и нравственные потребности арестантов и на их занятия. Перечислим вкратце все, сделанное комитетом.
До открытия комитета для заболевавших не было особой больницы, а только трудно больных арестантов помещали в особых небольших камерах без всякой приличной обстановки, особой одежды и пищи, или же отправляли в разные городския больницы, преимущественно к ксендзам бонифратерам; лекарствами по рецептам врача снабжались из вольных аптек на общем положении городских больниц. Новооткрытый комитет тотчас озаботился устройством внутри замка больницы на 24 кровати, впоследствии (в 1852 году) увеличенной до 30 кроватей, снабдив ея приличною мебелью и достаточным количеством белья, постелей, халатов, туфлей, и прочих принадлежностей. Больничным начали давать улучшенную пищу, завели свою аптеку с особым фельдшером и помощником, а члены врачебной управы, состоя членами комитета, по очереди исполняли должность ординаторов и под их руководством фельдшером составлялись лекарства. Сверх того по добровольному согласию один из местных фармацевтов почти ежедневно посещал домашнюю аптеку и смотрел за порядком и всею аптечною манипуляциею и такая заботливость о больных арестантах не только не была в тягость комитету, но еще увеличивала его средства, что дало возможность еще более улучшить не только больничную часть, но и другия потребности тюрьмы. Таким образом продовольствие арестантов производилось прежде на счёт отпускаемых их казначейства суточных денег; раздача коих некоторым их заключенных производилась на руки, прочим же заготовлялись съестные припасы, из коих сами арестанты приготовляли себе пищу и пекли хлеб. С учреждением комитета продовольствием начал заведывать комитет, пища улучшилась и в случае недостатка денег, отпускаемых для этой цели из казны, комитет из своих средств способствовал надлежащему продовольствию и улучшению пищи арестантов, а члены комитета имели неослабное за этим наблюдение. Одежда и обувь хотя и не заготовлялись, как ныне самим комитетом, а доставлялись губернским правлением для содержащихся и гарнизонным баталионом для пересыльных, члены комитета неуклонно наблюдали, чтобы одежда эта доставлялась своевременно, в достаточном количестве и надлежащего качества, а в случае неисполнения через комитет входили в сношение с подлежащими властями. Незабыты были и дела арестантов; было обращено внимание на ускорение арестантских дел, члены заботились, чтобы в тюрьму не заключали без достаточных причин и чтобы заключение это производилось надлежащими властями и на законных основаниях. При тюремном замке хотя и существовала церковь с 1829г., но богослужение в ней и отправление духовных треб совершалось не регулярно; священнослужители приглашались только по мере надобности. С открытием комитета богослужение начало отправляться соборными священниками правильно во все воскресные и праздничные дни; на церковныя требы комитет с 1837 года начал отпускать по 100 руб. ассигн. (что продолжалось до 1845 года). Но все эти меры и труды комитета получили больше развития и определенности со введения новаго устава 1851 года; не за долго пред тем епископскую кафедру занял преосвященный Михаил, который по преобразовании комитета сделался первым его Вице-Президентом с званием председательствующаго. Одним из первых его дел было надлежащее устройство тюремной церкви; до этого времени совершал службу и отправлял требы один из соборных священников. По предложению преосвященнаго Михаила комитет вошел к Президенту общества с представлением, по примеру некоторых губернским тюрем, об определении постояннаго священника, на что последовало разрешение от 1 марта 1851 года и на это место назначен соборный священник Родзенич; жалованья ему и причетнику, по проекту преосвященнаго Михаила, предполагалось 365 руб. сер. из Городских или земских соборов; но по неимению таковых комитет определил временно выдавать из экономической суммы в количестве 205 руб сер. именно священнику 140 руб. причетнику 50 руб., на ладан и свечи 15 руб. эта временная мера обратилась после в постоянную и так продолжалось до нынешняго года, когда в тюремную церковь назначен особый священник, совершенно независимый от Собора с жалованьем ему от комитета по 400 руб. ежегодно, а причетнику по 140 руб., с тем чтобы они занимались и обучением в тюремной школе в замен бывшаго до толе особаго учителя. Благолепие церкви обратило на себя внимание комитета, руководимаго усердием своего достойнаго вице-президента; устроен был новый иконостас, сделана необходимая церковная утварь, каковой прежде вовсе не было; вообще церковь постоянно улучшалась, пока наконец, после окончательной отделки в 1864 году, она не приняла того истинно благольнаго вида, в каком она теперь находится, и смело можно сказать, что не многие из губернских тюремных замков могут указать на подобную. Из самих же арестантов старанием настоящего священника Мигая образовался хор, и стройное пение его еще более усиливает впечатление, производимое внешним видом церкви и служением. В храмовый праздник церкви Божией матери всех скорбящих неупустительно отправляет богослужение преосвященный в присутствии членов комитета. Что касается других иноверческих исповеданий, то по мере надобности приглашаются в замок католический священник и пастор. Евреи в одной из камер устроили себе молельню с кивотом завета, куда по большим праздникам приглашается раввин; тоже относительно и магометан.
Большая часть из сих несчастных находится в заключении по винам, содеянным ими от одной праздности.
И так, коль скоро они вкусят от плодов трудолюбия, то и привыкнут к нему тотчас и полюбят оное.
Модест Мудров, Директор Тюремного Комитета Минской губернии с 1886 года.
Одною из важнейших забот комитета, как со времени его открытия, так и по преобразовании его по новому уставу, было пресечь праздность и отвращение от труда в арестантах. С этой целию вскоре после образования комитета возле тюремнаго замка разведен был огород, который обрабатывали арестанты и продукты с котораго шли на приуготовление им пищи, а заработанныя деньги шли отчасти на улучшенную пищу, а частично выдавались арестантам на руки. Арестанты употреблялись также на работы как внутри замка, так и вне его; так по отчету 1851г. арестанты занимались печением хлеба под наблюдением члена комитета Мощинскаго, а вне замка обработкаю огорода; кроме того по предложению председательствующаго вице-президента были употреблены для сделания землянаго вала вокруг православных кладбищ за городом Минском и пересыпкою мостов в самом городе; другие занимались витьем веревок и выделыванием из них веревочных матов.
Молотье ржи на ручных мельницах заведено было еще 1837г.; но арестанты, тяготясь этою не легкою работою, умышленно портили мельницы, от чего приходилось их часто поправлять, так-что наконец в 1852г., их должны были продать, и в этом году арестанты занимались по прежнему только обработкою огорода, а некоторые поправкою мостовой; внутри же замка деланием матов и печением хлеба под наблюдением члена хозяйственной части Кобылинскаго. Тоже продолжалось и в следующих годах. В 1857 году наблюдение за хозяйственною частию возложено, по очереди, на 6 директоров, и с тех пор заведено очередное дежурство директоров для наблюдения за внутренним порядком тюрьмы и хозяйственною ея частию, и такое дежурство продолжалось до 1886 года, когда комитетом заведывание тюремным замком, на основания устава, поручено одному директору, именно пищущему эти заметки.
С 1852г., кроме смотрителя назначен, на основании устава и неоднократных подтверждений президента общества, особый эконом, независимый от смотрителя, а отдавший отчет комитету и им назначаемый. Это соблюдалось до 1864г., когда вследствие непрерывных жалоб комитету, сей последний к сожалению решился упразднить эту должность, поручив ее смотрителю, с производством ему добавочных денег. Я сказал к сожалению, так, как несколько-летний опыт и наблюдение во время частых моих посещений, убедили меня в необходимости особаго эконома, зависящаго от комитета, а не от смотрителя. И теперь смотритель все таки не может обходиться без помощи эконома от себя им нанимаемого, только ныне эконом этот есть не более как старший служитель, не имеющий никакого влияния, а потому и безполезный, а только через одного эконома и наблюдение директоров комитет может иметь полезное влияние на тюремный замок. В числе занятия работами устройство мастерских всегда было предметом особой заботливости комитета и неоднократных внушений со стороны президента общества. Но к сожалению все попытки привели, деланныя на этот счет комитетом, не привели к желанным результатам и были оставляемы; неудача происходила от недостатка места, материалов, инструментов, потребности в значительном надзоре, но более всего от неприспособленности наших тюрем, в теперешнем их состоянии, к усторойству мастерских в обширных размерах.
Уже по неудаче дела с огородом, разведенным возле тюремнаго замка, можно судить, могли ли удаваться другие попытки; огород сначала обрабатывался арестантами и овощи с него шли на пищу им, но так как арестанты работали неаккуратно, крали овощи, были злоупотребления и со стороны эконома; все это вводило комитет в убыток, и потому найдено выгоднее отдавать огород в аренду подрядчику за 50 руб. сер., с тем, чтобы для работ употреблялись им арестанты, которым за это давалась улучшенная пища; но работы их в нескольколетний период оказались столь убыточными для подрядчика, что он предпочел обработку вольнонаемными людьми. Я уже выше заметил, что сталось с заведенными ручными мельницами, с витьем веревок и плетением матов. Заимствую из записки б. Вице-губернатора Лучинского попытку сделанную в 1859г., губернатором графом Келлером: в этом году случилось стечение арестантов, знавших несколько ремесел и просивших дать им занятие; по докладу вице-губернатора граф Келлер обращался к здешним купцам, приглашая их давать работы арестантам, но они отклонили это предложение, заявляя опасение, что в случае пропажи материалов и не поставки работы на срок они не могут быть уверены в вознаграждении убытков, а более еще потому, что здешние купцы, почти исключительно евреи, предпочитают отдавать заказы своим единоверцам. Кроме того в наших теперешних тюрьмах соединены заключенные по подозрению, приговоренные к ссылке, к высидке, наконец пересыльные и военные арестанты; из них по закону только осужденные и высланные могут быть употреблены на обязательные работы, а их относительно всегда немного; прочие только с их согласия.
С 1863г., тюремный замок переполнился политическими арестантами и за недостатком помещения дальнейшие попытки к заведению мастерских были отложены до более удобнаго времени. Нельзя сказать, чтобы у арестантов не было охоты к занятиям; совершенная праздность и для них тяжела так что во время моих частных посещений многие арестанты сами просили работы и усторойства мастерских. В этом смысле словесно поручали мне войти в ближайшия соображения бывшие вице-президенты архиепископ Михаил и начальник губернии генерал-майор Шелгунов, но все это не повело к настоящим практическим результатам. С прошлаго года вновь поднята мысль об устройстве мастерских и сделаны попытки к устройству столярных, портняжных и сапожных работ; судя по прежнему едва ли и он поведут к прочным результатам.
Все сказаное о мужских работах относится и к женским; по выше упомянутой записке бывшаго вице-губернатора Лучтинскаго, в 1862г. жена генерал-майора Мария Яковлевна Пущина, по приглашению архиепископа Михаила, изъявила согласие принять надзор за женским отделением тюрьмы, но труды ея, не смотря на христианское терпение и преданность делу, не увенчалось успехом: работы арестантов делались лениво, небрежно и даваемые материалы постоянно пропадали. По этому и ныне, как прежде, женщны заняты только мытьем полов женском отделении, стиркою белья и некоторыми другими мелкими работами внутри замка. Кстати замечу здесь, что и на городские работы уже несколько лет арестанты не высылаются, за недостатком военнаго конвоя. Все это показывает, что доставить заниятие арестантам- эта важнейшая задача, чтобы предотвратить арестантов от окончательного развращения во время их содержания в тюрьме и сделать их способными и приученными к труду по выходе их нея: одним словом, чтобы выпустить из тюрьмы не язву общества, а обновленнаго человека, - эта задача до сих пор не могла быть достигнута в наших тюрьмах, как она достигнута в тюрьмах других стран.
Из всего вышеизложеннаго само собою вытекает, что настоящее состояние минскаго тюремнаго замка не столь удовлетворительно, на сколько оно может быть при настоящем состоянии тюремнаго вопроса и тех средствах, кои находятся во власти Комитета. Во-первых, что касается тюремнаго замка, то он, представляя здание в свое время выгодное и даже красивое, и в теперешнее время, принадлежит к числу не худших этого рода зданий в России, хотя конечно не соответствует тем требованиям, кои являются в настоящее время. К числу недостатков его принадлежат ежегодные значительные ремонты, достигшие в 40 лет почтенной цифры 33000 руб. сер. и все таки замок требует капитальной перестройки; далее, что этот ремонт производится одними техниками, без участия со стороны Комитета; что в замке нет особых столовых, а арестанты каждый за пищею ходят на особую кухню, от чего и под предлогом чего, в замке можно заметить постоянное движение по коридорам, что противно и правилам тюремнаго заключения, и должному порядку и чем обыкновенно смотрители оправдываются в небрежном наблюдении за арестантами. Неимение общих столовых отражается и в нравственно-религиозном отношении: арестанты не молятся и многие не знают молитв, самых необходимых. По моему мнению было-бы полезно, да и теперь кажется возможно, когда при тюремной церкви находится особый священник с причетником, устроив общую столовую установить, чтобы священник или его причетник присутствовали при обеде арестантов и заставляли их по очереди прочитывать самыя не обходимыя молитвы.
Модест Мудров,
Директор Тюремного Комитета Минской губернии с 1886 года
Тюремная экскурсия * В начало...