 |
|||
 |
 |
 |
  |
 |
|||
|
или раз, два, три, четыре, пять, вышел зайчик... II |
|||
|
|||
|
|
|
|
|
|||
|
или раз, два, три, четыре, пять, вышел зайчик... II |
|||
Анималистическая эпоха продлилась недолго: всего один год. Зверюшки размножались медленнее, чем росли цены. Да и видовой состав белорусской фауны подкачал: после зубра нужно было либо переходить на птичек и рыбок, что выглядело бы несолидно и унизительно, либо к слонам - но эксперимент по акклиматизации новых видов, начатый на медведях, был предусмотрительно свёрнут. Да и в самом деле: как прокормить, да ещё и обогреть, стада слонов при наших непогодах и неурожаях?
Двухсотрублёвая купюра открыла архитектурную эпоху белорусского деньгопечатанья. Ворота Города - знаменитый ансамбль Привокзальной площади - символизировал, видимо, широкую дорогу в будущее, по которой двинется белорусская экономика.
Очередной купюра, напечатанная в 92-м году и вышедшей в обращение к Новому Году, была освящена мудростью всей белорусской науки и украшена крайне невнятным изображением колоннады здания Академии. Однако в народной речи по-прежнему осталась "зайчиком"... "Тысяча зайчиков" - только так, и никак иначе, не назывались цены; рубли остались в прошлой жизни, и никто о них не вспоминал.
Шкала приращения номинала купюр явно становилась логарифмической. Вскоре появилась и пятитысячная, изображающая Троицкое предместье в странном ракурсе - толи искали новые виды, толи пытались вывести из кадра громаду Дворца Республики...
И тут время как будто остановилось. Целый год, аж до 94-го, новых денег мы не видали. Нет, цены-то росли, жизнь не стояла на месте, но вот творческая энергия творцов денежной политики явно была направлена в другое русло. С создания новых бумажек их взоры обратились в сторону денежной реформы.
Дело в том, что маразм нулей продолжался. Афоризм Пруткова "Если на клетке с быком увидишь надпись ТИГР - не верь глазам своим" не терял актуальности. Заяц по-прежнему шёл за десять, Академия котировалась в десять тысяч, приписываемый в уме нолик превращал пятитысячную в пятидесятитысячную... Народ, правда, пообвыкся, роптать перестал, но красоты в такой картине не было.
И в 94-м грянула деноминация. Провели её просто - зачеркнули на ценниках лишние нули, округлили цены в большую сторону и сказали: отныне что видим - то и есть! Простой люд вздохнул с облегчением, поматерился по поводу скакнувших цен и успокоился. Непростой люд поматерился по поводу бардака с бухгалтерией, посчитал прибыля от деноминации и тоже успокоился. Звери на деньгах почуяли скорый конец и, наверное, огорчились... и действительно, уже через год началось вымирание живности - но об этом мы уже писали...
Деноминация принесла наконец новые картинки. На двадцатитысячной - первой купюре, название которой от рождения соответствовало номиналу, - Нацбанк решил увековечить Себя. Здание Национального банка на гравюре странно обрезано - видимо, с намёком на перспективу развития денег, скрытую от посторонних глаз. В связи с серьёзностью объекта эта купюра впервые получила и дополнительную защиту в виде металлизированной полосы, благодаря чему умельцы начали использовать её - после хитрого складывания - для обмана телефонов-автоматов вместо телефонных карточек (раньше на это годились только дойчмарки)
Комментарий читателя: "Хотелось бы заметить, что впервые на наших купюрах металлизированная полоска появилась в тысячах, потом в пяти тысячах, а уж потом - в двадцатке. Потом, когда Погоня ускакала на запад, их по неизвестным причинам удалили (может не хватило металла, а может Белтелеком нёс большие убытки)".
Двадцатитысячная купюра была также последней, имевшей стандартный рисунок оборотной стороны. Всё это время деньги несли атрибут государственности - конника с мечом. Вот такого:
Кони были одинаковые на всех купюрах и только красились в разные цвета.
Но кто не помнит 95-й год? Страсти вокруг проведённого тогда референдума кипят до сих пор и остывать не собираются. Референдум смёл флаг с гербом с крыш и фасадов правительственных зданий... и с изнанки дензнаков. Зато открылся простор дизайнерскому творчеству: новые госадарственные атрибуты на купюрах почему-то не прижились, - возможно из-за нежелания соседствавать со старой символикой, которую, естественно, никак нельзя было стереть с "дореферендумных" зайцев, продолжавших своё хождение.
И постконтрреволюционные деньги стали ещё красивее и познавательнее, рассказывая о Республике Беларусь всем жержателем некотируемой валюты. Теперь картинки на деньгах содержат подписи - а что же тут изображено?..
Первая купюра с оборотом - Брестская крепость. Понимая тонкий юмор дизайнеров, проводивших параллели между героическими защитниками Крепости и мужеством политика, завалившего лошадь, не можем не огорчиться кощунству такого поминания всуе одной из настоящих святыно Белоруссии.
На следующей купюре дизайнеры обратились к Великому. И стремление это привело к очередному курьёзу. Стотысячная купюра стала одной из немногих мировых купюр, на которой запечатлены живые люди - солисты балета. Сцена из балета Евгения Глебова "Избранница", поставленного Отаром Дадишкилиани. Главные действующие лица - Яков Ботвинник, Людмила Лактионова, народная артистка РБ Алевтина Корзенкова. К сожалению, имена танцовщиц массовки уточнить на не удалось. Так белорусские артисты - не принцы, не короли, не президенты - оказались увековеченными на денежных знаках. И рады этому они вовсе не были. Например, Яков Моисеевич наотрез отказался даже просто дать интервью телеканалу НТВ по этому поводу... А как почувствовали бы себя Вы, уважаемый читатель, появись Ваш портрет на денежном знаке?...
Девяносто седьмой год не был отмечен новой бумажкой. 98-й дал миру полумиллионную. Милая пастораль фронтона Дворца Профсоюзов, быстро обесцениваясь, держала марку ещё целый год.
Но в это время происходили и другие события. Эхо референдума докатилось-таки и до зайчиков. Правда, от зайчиков к этому времени оставался только зубр, да и тот доживал последние дни. Однако на прочих деньгах творилось форменное безобразие. По тысячным, пятитысячным и двадцатитысячным купюрам по-прежнему гарцевал, хоть и по задворкам, опальный перестроечный всадник. Такое безобразие продолжаться больше не могло!
Поиграем в детскую игру "найдите десять различий". Ну, то, что денежки имеют разный размер и цвет - это не в счёт, зайчики никогда стандартностью не отличались, мутировали от партии к партии: видно, нищая страна искала типографии подешевле. А вот одно главное - вы, конечно, заметили, - конь исчез! Ускакал окончательно в бесконечность, на гостеприимный Запад, в изгнание. Событие это не было отмечено официальными сообщениями, траурной панихидой и газетными обсуждениями: просто в одно прекрасное утро какая-нибудь тётя Маша обнаружила в кассе не такие, как вчера, бумажки, посмотрела их на свет, посовещалась с завмагом, посомневалась на предмет фальшивости, да решила в конце концов, что так и надо и пусть так и будет.
Зубра сия трансформация не коснулась - и понятно почему: зубр был не жилец, и порох тратить на него не стоило. А вот почему не исчезла ПАГОНЯ с двадцатитысячных - сие загадка для общества. Нет ответа на этот вопрос. Есть только версия, весьма впрочем правдоподобная: на новый дизайн старых денег не хватило финансирования.
Зато хватило денег на новые деньги. Уже зимой 99 был взят миллионный рубеж.
Национальный художественный музей Республики Беларусь стоил к моменту своего появления ровно 2 (два) американских доллара...
Попытка исправить положение выпуском к лету 99 пятимиллионных купюр не удалась. Как ни напрягался несчастный раубичский лыжник, не обогнал он инфляцию. Пятимиллионная купюра не стоила 10 долларов: что-то между 7 и 8. Не более.
Честно говоря, смысла в выпуске этих купюр было немного. Очень скоро заговорили об очередной деноминации...
И она состоялась. Без шума и пыли, мы вошли в двухтысячный год с новыми деньгами. История денег оказалось скоротечной: за восемь лет - от пятидесяти копеек до пяти миллионов - в десять тысяч раз вырос номинал! От белочек и зайчиков через архитектурный расцвет к спортивным достижениям. Две деноминации. Вымирание зверей и разрушение памятников. Бегство иноземного коня и пришествие иноземного медведя.
Новые деньги нового тысячелетия удивили преемственностью. Это те же самые фантики, только с меньшим количеством нолей. История повторяется с точностью до наоборот: раньше на ценнике стояло 10, - давался один заяц. Теперь на ценнике 100 - даётся сто тысяч. Повторение истории есть фарс...
Как долго продержатся "новые" деньги? Не будем строить прогнозов. Начнём собирать коллекцию...